Тутти
Она мне сразу ранила сердце. А любовь…нет, любовь уже потом пришла. Как раз в это время мы с дочкой Машей в большой двухэтажный дом переехали. Думала, для каждой места хватит: она наверху, я внизу. Хочешь — учись, а не хочешь не надо, хотя, а чего тогда делать? В общем, полная свобода действий и приватность. Вполне можно несколько лет так прожить. Но судьба распорядилась иначе — она влюбилась и, подхватив минимальный багаж, переселилась к своему предмету. А я осталась одна, правда, с решётками на окнах, но всё равно, не по себе. Ночами не спала, всё шорохи какие-то мерещились. Ну, да что поделать, стала привыкать. Иду как-то по нашей улице мимо соседского дома, гляжу за газонной решеткой собака мается. Жара 40 градусов Бер-Шева. Места там один квадратный метр. Вода вся давно уже выпита, а с едой тоже не густо: рис высохший вперемешку с мухами. Собака скулит, а я плачу. Выходит сосед. “Ты чего,жалеешь её,что ли?-удивился. -Хочешь,забирай. Так и отдал, даже вместе с будкой,человек видать, щедрый, душевный.
И началась у нас новая жизнь. Я и Тутти. Причем, она-то с людьми имела опыт,правда, отрицательный, зато, я с собаками – никакого. Тутти оказалась шарпеем, точнее, шарпейкой. Измученная, больная, испуганная, лет, как мне сообщили, шести. Я заметалась, надо спасать, но как? Позвонила ветеринару. Он сразу внес ясность: ”Tы взяла неподходящую породу в неподходящем месте и в проблематичном возрасте. Отдай её назад.” Но я уже любила. Дети тоже были недовольны, их Хели-симпатичная дворняга, ненавидела собачьих девиц. Но я уже не могла с ней расстаться. Это была моя родная собака.
Моя мама, увидев наши объятья и поцелуи просто руками всплеснула: ”Смотри-ка ,полюбили друг друга!” И к моему удивлению, приняла её в своё сердце. ’’Мама, -восхищалась я, -правда, она красивая?-Интересная, — честно отвечала мама, ибо относилась к древнему роду Розенбергов, известному своей правдивостью. Действительно, красавицей Тутти назвать было нельзя. Имела она вид равнодушно-мрачный, окрас темно-коричневый, хвост трубой, а не крючком, как подобает шарпеям. Плюс уши и глаза гноятся, вся в экземе, а запах-хоть стой, хоть падай.
И я взялась за дело. В результате двух операций и бессконечних консультаций в ветеринарной клинике, а так же замены обычной формулы на гипоалергенную Тутти частично оклемалась и стала красавицей. Она прогуливалась по нашему газону, время от времени присаживаясь и оставляя на нем желтые кружочки выжженной травы. Впрочем, они довольно быстро зарастали. Её блестящая коричневая шерсть декоративно выделялась на яркой зелени газона. Я млела от восторга, любви и вновь обретенного чувства востребованности. Вес мой упал на два килограмма. Были, однако, некие проблемы : Тутти смертельно боялась воды и ветеринарной больницы. Выгулять её в дождь было невозможно: она подходила к открытой двери, смотрела на лужи ,нюхала влажный воздух и возвращалась на свою подстилку : я, мол потерплю, отстань.»
К ветеринару её надо было нести на руках ,она бешено сопротивлялась, вырывалась ,стараясь соскочить на землю, при этом никогда меня не кусала и не царапала. Щадила. Ветеринаршу, правда, один раз царапнула в кровь, я смущенно извинялась, мы были прощены. Тутти смущения не испытывала.
Жизнь начинала налаживаться. До и после работы мы ходили гулять в парк. Я спускала её с поводка и давала побегать. Потом заставляла попрыгать через скамейки-тренировка коронаров. Приносить мяч Тутти научиться не могла- не понимала, что я от неё хочу. Стоит смотрит: ”Тычё, сушку давай! Мяч сама доставай, вон он куда закатился!» Приходилось самой бежать. Мама ходила гулять с нами, сидела на скамейке и давала «ейцес», тем самым демонстрируя причастность и лояльность. Тутти советы воспринимала благосклонно, отдавая, при этом, явное предпочтение куриным пупкам. Настоящую любовь она испытывала только ко мне. Проявления чувств её были лаконичны но несомненны. Она поворачивалась ко мне хвостом и ждала…если я, занятая, не начинала её поглаживать, она пятилась назад, толкала меня, напоминая о себе. Вид, по-прежнему, хмурый, но уши торчком и немой вопрос во взгляде через плечо: ты со мной? не забыла ? Я не забывала- она ждала меня в машине с тренировки , с супермаркета, из банка и от Маши. С работы- нет, днём в машине было слишком жарко.
Так жила наша семья, и я уже привыкла, что есть в этом мире существо, которое испытывает ко мне вот эту самую unconditionallove. Но тут появился мужчина. Звать Мишей. Он, конечно, изменил нашу жизнь и даже в лучшую сторону. Но Тутти -то, Тутти! Самым обожаемым, самым главным, ХОЗЯИНОМ и любимым щенком немедленно стал он. Она становилась перед ним и, склонив голову на бок, умильно смотрела на него блестящими влюблёнными глазами. И чего нашла-то, мужик, как мужик! Не лучше других. Но он-то её несомненно поощрял: ложился на пол и Тутти начинала тщательно вылизывать его с ног до головы, не забывая промывать уши , глаза, нос и губы своим шершавым фиолетовым языком. Потом они шли гулять. Правда, в дверях она оборачивалась, мол : А ты идешь или как? -идите, идите — махала я рукой, слегка, однако, уязвлённая. Я тут детектив смотрю, некогда мне. Вот вам и unconditionallove…!
В Беер-Шеве жила у нас во дворе в будке, приходили нахальные кошки, съедали её еду, она , молча, терпела. Онажды на неё напала соседская собака,разорвала ей бок, зашивали нитками вдвоём с Мишей. Она стояла спокойно, не сопротивлялась. Рана зажила быстро. Обожала играть в салки.Передние лапы растопырит,морду прижмет к земле и ждет, когда за ней побегут. Несется во весь опор, пыль столбом, где-там, не догонишь!
Ждала нас, часами простаивая на цементном парапете забора и глядя на дорогу, когда мы уезжали в Тель-Авив в театр. Вернёмся- ни упрёков, ни подозрений,только радость. Ну кто ещё так любит, так искренно, так нежно»
Она кротко переносила наши отъезды, приходил человек, гулял, кормил, но родным не становился, она признавала только нас. По началу не ела, лаяла, потом погружалась в меланхолию. Приедем – шерсть тусклая, взгляд потухший. Но проходило несколько дней и она воскресала.
Переезд в Тель — Авив был драмой для всех нас. Грузчики заносили вещи в машину, а она лаяла на них страшным рыкающим басом: куда понёс, а ну положи на место это не твоё, это наше. Уймите свою собаку-завопил встревоженный грузчик- ещё укусит». Но это она не умела, хотя, сердилась ужасно.
Заболела Тутти ещё в Беер-Шеве. Поднялась температура, глаза кровью налитые, дрожит. Ветеринар сделал химию . Креатинин уже был высокий. SharpeiFever. Как FMFу людей, и лечение есть, только поздно уже было. Уже амилойд заблокировал почечную ткань . Оставьте, подлечим, прокапаем- предложил врач, но я не согласилась. Креатинин 6. Она даже пить не мола, так её тошнило, подходила, нюхала воду и отворачивалась, передёрнувшись. Я напоила её из шприца и мы пошли умирать. Обняла за шею, Миша положил ей руку на спину, укол в вену и она перестала дышать. Мы её похороним, хотите место знать? Я не хотела знать место, глупости это. Нет её и всё тут…...
Автор — Оля Крупникова.